Писатели и поэты - Знай Наших - Центральный Еврейский Ресурс

, большого русского поэта, до настоящего времени еще не прочтенного по достоинству. И это случилось вопреки мнению уважаемого литературоведа Б.М.Сарнова, который в своей книге "Самуил Маршак" (Москва, 1968 год) писал: "Место, которое занимал в литературоведческом "табеле о рангах", определилось давно. Это было весьма достойное место, и со смертью поэта оно не стало ни более, ни менее достойным...". Это, на мой взгляд, не совсем так. Издание большим тиражами произведений , в особенности, его переводов и детских стихов отнюдь не свидетельствует о том, что занял достойное место в "табеле о рангах". Поэт, чьи стихи, написанные в начале 10-х годов ХХ века, одобрили Александр Блок и Анна Ахматова, а позже - Марина Цветаева, был в праве написать в конце жизни такие стихи: Я думал, чувствовал, я жил И все, что мог, постиг. На свой бессмертный миг. написаны сотни, тысячи статей, множество диссертаций, книг видных литературоведов (назовем Б.Галанова, , В.Смирнову) говорить сегодня о том, что творчество исследовано серьезно еще - рано. В этих заметках мы остановимся на одной из малоизвестных сторон творчества поэта - на еврейской музе . Немногие знают, что значительная и, быть может, лучшая часть творчества восходит к библейской и еврейской теме. я нашел письмо, которое и процитирую: "Большому поэту ... Сперва разрешите мне поздравить Вас с семидесятилетием со дня Вашего рождения... А затем я позволю себе, будучи тоже на седьмой ступеньке жизненного пути, выразить Вам свое глубочайшее сожаление по поводу того, что на протяжении всей творческой деятельности Вы пока (я хочу верить - пока) не подарили современникам и будущему потомству ни одного произведения своему еврейскому народу... Хочется верить, в течении последнего периода Вашей жизни этот пробел вы заполните, учитывая, что Вы в большом долгу..." Письмо это было написано 2 декабря 1957 года. Упрекать автора процитированного письма, как и тысячи других читателей и поклонников творчества , в том, что он в большом долгу перед своим народом - было бы несправедливо. Кто тогда, в 1957 году знал (мог подумать?), что почти 50 лет тому Запыленную одеждой, Замедленную стопой. И войдя в святые стены, Подойдя к Ерусалиму, Этот день благословим. Стихи эти были написаны за несколько лет до поездки в Палестину, которую Самуил Яковлевич в качестве журналиста осуществил в 1912 году. Под влиянием увиденного он создал цикл стихов "Палестина", стихов, которые, быть может, являются вершиной поэтического наследия . А.А.Вергелис , - что начал с маленькой книжечки "Сиониды". Еще молодым пареньком написал он ее. Я принес ему как-то эту книжечку и сказал: "Вот Ваша первая книжечка". Он был до крайности озабочен: "Голубчик, неужели я не все уничтожил?.." Такая реакция Самуила Яковлевича на подарок, сделанный ему А.Вергелисом , более чем естественна - в ту пору за такой "махровый сионизм" оказаться на Колыме вместе с родными и близкими могло показаться счастливым уделом. Между тем, еврейская и библейская тема никогда не покидали . Потомок выдающихся еврейских ученых-талмудистов и раввинов XVII-XIX веков, внук - казенного раввина при витебском губернаторе, , знавший с детства не только иврит, но читавший на этом языке Священное Писание, не мог уйти навсегда от народа, его породившего. Впрочем, в преданности еврейству заметную роль сыграли не только его предки, но и Владимир Васильевич Стасов - почетный член Петербургской Академии наук. Об этом рассказ особый. К Стасову, на его дачу в Старожиловке, пятнадцатилетнего . Было это 4 августа 1902 года, а уже 6 августа того же года Владимир Васильевич в письме своей невестке пишет: "В воскресенье... приезжает Давид. Смотрим: с ним какой-то мальчик, гимназист, со светлыми пуговицами - лет, мне показалось, одиннадцати-двенадцати. Ничего особенного, разве что немножко коротки светло-нанковые панталоны: новых не на что сделать. Обед... После обеда Давид и говорит: "Ну, теперь, Самуилушка, прочитай нам что-нибудь из твоего". Самуилушка живо собирается. Меня берет недоверие и какое-то ужасное нехотение. "Ах ты, Боже мой! - думаю про себя, - надо слушать. Вот то наказание!.. Я был настоящая жертва и с досадой покорялся этому несносному слушанию! Но не прошло и полминуты, я уже был покорен, побежден, захвачен и унесен. Маленький мальчишка в слишком коротких панталонах, владел мною, и я чувствовал великую силу над собою. И голос у него совсем другой был, и вид, и поза, и глаза, и взгляд... Настоящее преображение - волшебное превращение... Какое-то разнообразие было у этого значительного человека. И лирика, и полет, и древняя речь... И тут же рядом веселые классные сатиры на товарищей, гимназию, директора и инспектора, но такие же веселые, забавные, такие а la Пушкин молодой..." узрел и написал об этом тогдашний вождь советских писателей А.Фадеев - авт. ) . , что велел пригласить фотографа, чтобы запечатлеть этот счастливый день в своей жизни. Спустя несколько дней после этой встречи, Стасов побывал в гостях в Ясной поляне у Льва Толстого: "Я... стал рассказывать ему про новую свою радость и счастье, что встретил какого-то нового человека, светящегося червячка, который мне кажется как будто бы обещающим что-то хорошее, чистое, светлое и творческое впереди..." и попросил остановить взор на этом молодом, полном жизни лице, "Пускай Ваш взор послужит ему словно благословением из далека!" Можно с уверенностью утверждать, что без Стасова, равно как без Библии, не было бы поэта . Одно из первых стихотворений "Кантата в память . Из Библии" было написано не только под влиянием, но и просьбе Владимира Васильевича. В сообщении о вечере памяти , состоявшемся 22 декабря 1902 года, написанным самим Стасовым, говорилось: "В заключении хор синагоги под управлением М.И.Шнейдера (речитатив и хор), музыка для которой, с аккомпанементом фортепиано и валторны, была сочинена А.К.Глазуновым и А.К.Лядовым. Текст для этой кантаты был сочинен Сам. Яков. Маршаком ". С.Маршака Юдифь Яковлевны: "Когда после окончания кантаты публика требует авторов, на эстраду выходят маститые, всем известные Глазунов и Лядов, держа за руку третьего автора, которому на вид нельзя дать и четырнадцати лет... Родителей, находившихся в зале, поздравляют, их знакомят с В.В.Стасовым". Важно помнить, что В.В.Стасов считал первостепенной обязанностью художника-еврея творить в национальном духе: "Нет искусства без национальности... Эти самые объевропееные евреи, сколько они способны представить миру оригинальных мыслей, самобытных ритмов и никем не тронутых нот душевных… Или еврейская национальность кажется им... бедною, или тем в ней мало в ее старой и новой истории...". ..." явились как бы преддверьем, предисловием к следующему стихотворению (теперь станет ясно, почему так беспощадно "уничтожал" книжечку "Сиониды"). В пору написания стихотворения "Над открытой могилой" не было еще и семнадцати. Могучий вождь упал, Их трепет обуял!.. В его войска та весть, как искра пробежала - И был жестокий бой, Смущенною толпой... обратил внимание В.В.Стасов: "Искренне поздравляю тебя с первым напечатанным твоим стихотворением. Оно прекрасно...". к образу Моисея, а, по сути - к теме Спасителя тогда, в 1904 году, не было случайным. Вот что писал он В.В.Стасову 28 октября 1904 года: "Сейчас я получил известие о страшных погромах в Смоленске, Полоцке, Невеле. Что - то будет? Ведь евреям и обороняться нельзя! Ужас". И еще из того же письма: "Взялся переводить . Что за чудный поэт! Какая сила!". мог так откровенно разговаривать на еврейскую тему с русским интеллигентом Стасовым, ибо задолго до этого, еще в 1902 году Владимир Васильевич писал семнадцатилетнему : "...Милый Семушка, чего я тебе желаю и чего больше всего боюсь и на что надеюсь: первое - что ты никогда не переменишь своей веры, какие бы ни были события и обстоятельства, люди и отношения..." не было". Это не так. Еврейские мотивы оставались в творчестве с юности до конца его жизни. В начале 60-х годов ХХ века, когда разгорелись страсти вокруг стихотворения Евтушенко "Бабий Яр", и среди хулителей поэта оказался небезызвестный Сергей Марков, По имени Марков, по кличке "второй". Он в Думе скандалил, в газете писал, Всю жизнь от евреев Россию спасал. Народ стал хозяином русской земли, От марковых прежних Россию спасли. Еще один Марков, теперь уже третий. Не мог не сдержаться "поэт-нееврей"! Погибших евреев жалеет пигмей. Поэта-врага он долбает ответом, Завернутым в стих хулиганским кастетом. Надо ли говорить, сколько мужества нужно было, чтобы написать такое стихотворение, заведомо зная, что опубликованное в "списках", оно дойдет до Лубянки. И даже тогда, в начале 60-х, это было не так уж безопасно. было не мало. Сын поэта Николая Олейникова пишет, что после ареста отца - 11 ноября 1937 года "...в Белом зале Союза писателей состоялось собрание, выступавшие потребовали от С.Я.Маршака , чтобы он отрекся от шайки врагов народа, этого не произошло". . Пришло немало откликов, и среди них Д.Нахмановича С.Я.Маршака . Вот отрывок: "Несмотря на то, что был очень напуган сталинским террором, особенно после убийства , аресты писателей и антифашистов-евреев... Он передавал крупную сумму денег для поддержки созданных в Каунасе и, кажется, в Вильнюсе интернатов и садика для еврейских детей-сирот, родители которых погибли от рук нацистов... Знаю, что позже, в конце 1945 и в начале 1946 года, когда началась организация, конечно, нелегальная и конспиративная, переправки этих детей через Кенигсберг (Калининград) в Польшу, а оттуда в Израиль (тогда еще Палестина) вновь прислал для этих целей большую сумму денег..." годы "борьбы с космополитизмом". Вначале 50-х в центральной печати был опубликован политический памфлет "об евреизации" русской детской литературы: А входил в обойму кто? , , . А.Барто , , . С.Маршак , , ... В 1937 году, когда закрыли созданное детское издательство в Ленинграде и репрессировали его лучших учеников - Д.Хармса, Н.Олейникова, Н.Заболоцкого, Сталин почему-то отменил казнь . В пору же борьбы с космополитизмом от казни спасла смерть Сталина: сегодня уже известно, что 13 марта 1952 года было принято постановление начать следствие против лиц, чьи имена фигурировали во время допросов по делу еврейского антифашистского комитета. Можно ли сомневаться в том, что имя упоминалось на этом следствии не однажды? В 1963 году, когда я пришел к Самуилу Яковлевичу, он был тяжело болен. Дышать ему было трудно, а говорить - еще труднее. Он много курил, и от этого приступы кашля все учащались. Я несколько раз пытался уйти, но Самуил Яковлевич не отпускал меня, расспрашивал о моей педагогической работе. Закурив очередную сигарету, сказал: - В молодости я работал воспитателем. Знаете, что самое главное, на мой взгляд, в педагогике? Не подгонять взросление детей! Природе угодно, чтобы дети оставались детьми. Еще в далекой древности реб Аба, знаменитый толкователь Торы, поучал: "У детей учитесь мудрости". и почему-то рассказал ему о том, как мой дедушка, собрав последние гроши, купил мне скрипку и повел к учителю Илье Израйлевичу. Я не хотел играть на скрипке. После второго занятия выменял ее на бутсы и футбольный мяч. Месяц я обманывал дедушку - говорил, что иду к Илье Израйлевичу. Но потом не выдержал и признался. Слезы навернулись на бледно-голубые глаза дедушки, растирая их по лицу, как обиженный ребенок, он проговорил: "Наверное, ты прав, внук мой. После детства в гетто мяч нужнее скрипки..." Впервые за время нашей встречи Самуил Яковлевич улыбнулся. Что-то неотразимо детское промелькнуло в этой улыбке... - Умница ваш дедушка, ох умница! О, эти замечательные местечковые старики! Сколько мудрости, юмора и печали хранили они в своих сердцах!.. Помню, мой дедушка - кстати, он был прямым потомком известнейшего талмудиста средневековья - часто повторял: "Бедняк радуется тогда, когда теряет, а потом находит то, что потерял". Услыша