Слово в защиту поэта / Православие.Ru

Для многих православных людей, искренне любящих русскую словесность, в наши дни появилась возможность ознакомиться практически со всем наследием русских писателей и поэтов, в советское время недоступным. Это событие совпало по времени с обращением к православной вере большого количества русских людей. У многих из вновь пришедших в Церковь взгляд на прежние свои привязанности, в частности литературные, изменился или меняется. Не в последнюю очередь на этот процесс влияют мнения православных публицистов и литературоведов, высказываемые в печати и на радио. Творческое наследие М.И.Цветаевой было систематизировано и открыто для широкого читателя в самом конце ХХ века и не было обойдено вниманием православных литературоведов (см., например: Дунаев М. М. Православие и русская литература. В 6-ти частях, Ч. VI. - М.: Христианская литература", 2000. - 896 с. Глава, посвященная М.И.Цветаевой, - сс. 483-511). Можно смело сказать, что после таких рассуждений о поэзии Цветаевой многие православные люди утвердились во мнении, что ее творчество неприемлемо для верующего человека, что "ее грех перед Богом - безмерен", что "существо поэзии Цветаевой: служение тьме, пустоте". Список негативных высказываний можно было бы продолжить. Такое восприятие творчества М.И.Цветаевой вызывает у нас немало возражений. Человеку, хотя бы немного понимающему, что есть Бог, а что - его противник, трудно будет обмануться на счет сил, которые зачастую движут поэзию Цветаевой - "страстей, стихий". Он вряд ли в этом пойдет по стопам ее духовного опыта. Скорее, осознав природу этих сил, он испытает чувство острой жалости к душе поэта, подпадающей под их власть. Если только мы подойдем к восприятию ее творчества с готовностью понять и простить душу ближнего, а не с готовностью побить камнями, мы увидим те редкостные душевные качества Цветаевой, которые будут близки православному читателю. В этом случае главный урок, который мы сможем извлечь из восприятия поэзии Цветаевой, будет не отрицание ее творчества как служения "бесам страстей своих", а сочувствие к ближнему, страдающему от удаленности от Творца (пусть и не осознанной им вполне). И когда мы рассматриваем цветаевскую поэзию, нам также следует учитывать важные специфические свойства, присущие большим творческим личностям. Великим поэтам вместе с даром творить стихи, вероятно, дается особая тонкость душевной организации, особая подверженность наитию неких сил, рождающих вдохновение (Цветаева их называет "стихии"). Помимо этого им дается способность тонко улавливать суть вещей и выражать ее в слове, способность видеть душу другого человека, понимать ее и любить, позволяя сбыться в стихах. "Любить - видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители", - записала Цветаева в своем дневнике в 1918 г. Но именно за такими необыкновенными душами поэтов, как за драгоценными жемчужинами, ведет охоту завистливый противник Бога в первую очередь, искушая человека самим искусством. В нашем мире, все больше разделяющемся на людей, устремленных к быту и людей, стремящихся к бытию (Богу), кому как не христианам, понимающим душу как категорию бытия, возможно обратиться с пониманием к душе другого человека. Именно таким, на наш взгляд, должен быть подход к исследованию поэзии Цветаевой, каждое стихотворение которой было страничкой в книге жизни ее души: "Моя поэзия - лирический дневник". Читая поэзию Марины Цветаевой как лирический дневник жизни ее души, мы не сможем не заметить большого количества его "страничек" - стихотворений, без рассмотрения которых совершенно невозможно какое-либо объективное суждение ни о ее творчестве ни о ее личности. Прежде всего - это . Тематически к ней можно было бы присоединить еще многие, созданные после 1921 г. произведения ("Конечно - я могла бы включить в него всю РАЗЛУКУ, всего ГЕОРГИЯ, и вообще добрую четверть РЕМЕСЛА - и наверное еще есть..." - записала она в 1938 г.). Для нас эти стихотворения ценны тем, что в России тех лет Цветаева стала одной из немногих, ведших фактически поэтическую летопись Белого движения. В основном, стихотворения о гражданской войне рождались у русских поэтов после войны - в эмиграции, как отзвук, как плод осмысления. Цветаева же находилась на захваченной большевиками территории, и без боязни выполняла свой долг песнопевца русских воинов, духовно находясь с теми, кто сражался против взбунтовавшейся красной стихии, пожиравшей Россию. При этом она описывала события объективно, без ненависти к "простому" народу, что удалось в те годы, пожалуй, только ее другу - Максимилиану Волошину. Стихотворения, начинающие книгу "Лебединый стан", отражают постепенное изменение тональности лирики Цветаевой. Рубежным в изменении ее поэтического голоса стал Октябрь 1917 года, когда ее муж, С.Я.Эфрон, после участия в октябрьских боях, отбыл на Дон, где формировалась добровольческая армия. С нарастанием трагизма событий в России, в ее поэзию входят произведения, единственной темой которых становится борьба белого движения, добровольцев, олицетворявших для Цветаевой верность долгу, присяге, чести. Вместе с тем, образы, характерные для стихотворений, предшествовавших 1917 году (они, в основном, составили книги стихов "Версты I" и "Версты II") постепенно уходят. Стихия любовной страсти, определявшая звучание ее поэзии в предреволюционные годы, постепенно ослабевает (не исчезая, правда, совсем). Но даже когда появляются в этот период стихотворения, в которых слышен отголосок "Верст I", определяющим началом в них будет отделение Цветаевой себя от прежде захватывавшей ее стихии страсти и любовного авантюризма. Теперь стихия будет сковываться чувством долга, чести и верности. Можно смело сказать, что душа поэта в этот период делает шаг к своему Творцу, оставляя путь врага. На примере книги стихов "Лебединый стан" мы можем увидеть, что Цветаева не была этически индифферентна к своим произведениям - все, что не соответствовало ее идеальному представлению о Белом деле, было ею отсечено и не включено в книгу "Лебединый стан". Здесь необходимо заметить, что создавая книги стихов, объединяя в них отдельные стихотворения, поэт подводит итог пройденному его душой пути, выделяя главное. Книга стихов "Лебединый стан" - летопись шаг за шагом разыгрывавшейся российской трагедии, втягивания страны в водоворот красной стихии и братоубийства. Первые ее стихотворения передают предчувствия поэта надвигающейся всеобщей беды, а также посвящены они отречению Царя от престола. Провидчески отмечено в первом стихотворении книги 1917 г. отсутствие творческого начала у революционной стихии и ее гибельность для всего светлого, высокого и святого. Каков родоночальник этой стихии, такова и ее природа: Нету лиц у них и нет имен, - Песен нету! Везде в книге "Лебединый стан" даты написания стихотворений даны по старому стилю - Цветаева до самой смерти различала "русский" и "советский" календарь. После некоторых дат стоят уточнения: "первый день Пасхи", "третий день Пасхи", "Троицын день", "Сергиев день", "день Иоанна Богослова". И это - не этнография, не игра. Эти стихотворения, в отличие от многих игр и эпатажа ее Музы прежних лет, были словами, сказанными с душевной болью. Так, первым днем Пасхи 1917 года помечено стихотворение "Царю - на Пасху". Оно стало первым в чреде произведений Марины Цветаевой, посвященных русскому Царю и его семье. Отречение Николая II Цветаевой не было понято и принято. Даже лишенный престола, он оставался для нее царем, над которым суд людской не властен: Гроза и вал! Царь! Не люди - Вас Бог взыскал... Но в то же время у Цветаевой было понимание, что трон у царя именно отнят, что дальнейшая его судьба - "котомка", и доминирующими чувствами этого стихотворения являются жалость и сострадание. Стихотворение "Царю - на Пасху" создавалось в те дни, когда большинство русской творческой интеллигенции умилялось "бескровности" совершенного переворота и грядущей свободе. Тогда же, на третий день Пасхи 1917 г., появилось стихотворение - призыв к молитве "За Отрока - за Голубя - за Сына, / За царевича младого Алексия...", исполненное щемящей нежности к "царскосельскому ягненку - Алексию" и верой в то, что крестьянская Россия, "ласковая матерь", не допустит свершиться злу по отношению к нему. Следующее стихотворение, "Чуть светает..." - о молитве. "Подпольная" Москва, "малые мира сего", не принимаемые миром в расчет: старухи, малые дети, воры (кающиеся разбойники), - молятся "За живот, За здравие / Раба Божьего - Николая". Они - в этот час самые верные ходатаи перед Богом за своего Царя, на них во время Божественной Литургии сходит Дух, их молитва - самая сильная, их свечи - самые драгоценные, купленные на Гроши нищие, Гроши острожные, Гроши вдовьи, Отложенные. Почему - "подпольная" Москва? Потому, наверное, что Москва сильных, Москва революционная, не молится о своем Государе. Здесь молящиеся христиане - контр-революционное подполье. О такой Москве мы можем найти строки в дневниковой прозе Цветаевой тех лет ("Воин Христов"). Заметим, в этой связи, что для того, чтобы наиболее полно понять то или иное стихотворение Цветаевой, его необходимо рассматривать в контексте всего ее творчества данного периода, в связи с ее прозой, дневниками, письмами - все созданное ею позволяет составить целостную картину жизни души поэта. Одновременно с созданием стихотворений книги "Лебединый стан", в 1917 - 1918 гг. Цветаева делает дневниковые записи. В них мы можем найти ценнейшие для нас свидетельства о событиях тех лет и отношение поэта к ним. Среди ее дневниковой прозы особенно выделяются: "Октябрь в вагоне", "Вольный проезд", "Расстрел царя" и "Воин Христов". Для понимания духа лирики часто бывает очень важно определить ее направленность, в частности, с помощью установления адресата. Это не только помогает нам расширить границы нашего восприятия смысла произведения, но и более полно представить себе внутренний мир поэта. Адресатами "Лебединого стана", определяющими лирическое движение книги, становятся: Бог, Царь, Церковь, православная Россия, добровольцы как ее часть, Москва как самый дорогой поэту город, близкие поэту люди. Обращение к ним не ограничивается одной только книгой "Лебединый стан", существует много стихотворений, не включенных в нее, но близких к ней по своим образам и мотивам. И в дальнейшем в своем творчестве Цветаева будет неоднократно обращаться к теме Белой России, особенно в книге "Ремесло", а также поэмах. Но главным героем, "Ангелом и Воином", "Белым лебедем", олицетворявшим Белое воинство, был ее муж - С.Я.Эфрон. Ему предпослано стихотворение, послужившее эпиграфом к "Лебединому стану": "На кортике своем: Марина...". В верности и соратничестве ему видит Марина Цветаева свой долг. Если муж - Белый Воин, сражающийся за Отчизну, то и жена его - воин, верный присяге, долгу и чести. Даже в облике Цветаевой тех лет отмечалась особая подтянутость, "стальная выправка хребта", она была подпоясана юнкерским ремнем, через плечо - офицерская сумка мужа, "снять которую сочла бы изменой и которую сняла только на третий день по приезде (в 1922 году) в Берлин" - так она и выступала перед аудиторией в красной Москве с чтением своих белогвардейских стихов, ставя перед собой цель: "исполнения здесь, в Москве 1921 г. долга чести". Соратничество Цветаевой Белому делу в противостоянии духу сатанинского разрушения России имеет духовный смысл. Активное неприятие дел зла, выраженное ею в поэтическом слове с вполне христианских позиций, является актом духовной борьбы. Чтобы понять это, нужно знать специфику жизни души Цветаевой, которая вся протекала в словесном творчестве. Именно в этой духовной борьбе ее поэзия приближается к своему высшему назначению - служению Богу. Цветаевой была тонко осмыслена суть борьбы, выраженная в словах апостола Павла: "Наша брань не против крови и плоти, но против начальств. Против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных..." (Еф. 6. 12). В разыгрывающейся трагедии гражданской войны она смогла увидеть не пр