Поэт эпоху не выбирает

Казалось бы, такого совпадения быть не может! Сорок лет назад Назым Хикмет сказал о Борисе Пастернаке: “Очень хороший поэт, но поэт отжившей эпохи”. А недавно почти те же самые слова я услышал от одного нашего известного поэта, но сказанные уже в адрес самого Хикмета. Бумеранг возвращается? Как сказать... Ни поэт эпоху, ни эпоха поэта не выбирают, поэта рождает и выбирает время, которое, как известно, вне пространства, тем более идеологического. Да, Назым Хикмет был коммунистом, настоящим коммунистом, корневым, без всяких там — да, да! — идеологических шор, коммунистического морализаторства и чистоплюйства, что, как мы знаем, хуже воровства. Да, а может быть, и потому он — выдающийся поэт: его стихи и пьесы издавались и ставились на сценах в десятках стран мира, переиздаются и ставятся сегодня. Да, он, родившийся в аристократической семье, посвятил себя, свой талант, как в то время говорили, служению обездоленным и угнетенным. И просидел за это, между прочим, 17 лет на тюремной баланде, а общий срок заключения, к которому он был приговорен в разное время, составлял 55 лет. Но под нажимом мировой общественности был амнистирован, потом находился под домашним арестом и в начале 50-х на лодке через Черное море бежал в Советский Союз, где в 63-м, в возрасте 61 года, и скончался. Да, любил замечательную русскую женщину Веру Тулякову, которой посвятил чудесную поэму “Солома волос, ресниц синева...”. Назым был красивым человеком вообще и прекрасным по существу, и я счастлив, что еще юношей был с ним довольно близко знаком. Его все считали еще тем р-р-революционером, но, как мне кажется, его революция — это его поэзия, настолько не терпящая косности, настолько одухотворенная, настолько не желающая влезать в рамки породившего ее времени, что и сегодня дух захватывает. Вот уж поистине Хикмет поэт не на потребу — ни на какую, тем более не на потребу идеологическую. Он — поэт своего сердца, своего мироощущения, своей веры. Печататься Назым начал с 15 лет. Я его однажды спросил: — А как вы начали писать стихи? — Знаешь, — ответил он, — у нас в доме была кошка. Отвратительная. А я решил написать с нее стихи. Написал и показал своему учителю литературы, сейчас он видный турецкий критик. Учитель прочитал мои стихи и говорит: “Назым, принеси мне эту кошку”. Я сбегал домой и принес ему эту кошку. Он посмотрел на нее и сказал: “Если уж ты сумел написать стихи с такого паршивого котенка, то будешь поэтом”. И вот, как видишь, стал им. Первый сборник его, “Песня пьющих солнце”, вышел в 1928 году, но не в Стамбуле, а в Баку. Потом книги его выходили в разных городах мира. На разных языках. Мне особенно нравится название одной, которое и переводить не надо, — “1+1=1”. Вполне заслуживает (даже посмертно) Нобелевской премии в области житейской математики, хотя... математикам Нобелевскую не присуждают. Ну а как поэту? За эпопею “Человеческая панорама” он был осужден на 28 лет — такая вот “премия”. Что ж, сидел, писал (не советская же тюрьма!) и в результате — цикл прекрасных стихов “Письма из тюрьмы”, драма “Иосиф Прекрасный” и неувядающий шедевр — пьеса “Легенда о любви”. Кстати, наш прекрасный балетмейстер Юрий Николаевич Григорович недавно признался: — С радостью в прошлом году поставил в Стамбуле сочиненный по этой пьесе Хикмета балет. Мы с Назымом были друзья. Как он мечтал, чтобы его произведения шли на родине, в Турции! К счастью, это время наступило, там к нему изменилось отношение, он для них уже не политический эмигрант, а великий поэт. А для нас? Много ли знаем о нем мы, когда-то жившие в самой читающей стране мира, а он жил среди нас? Много ли мы знаем о великом турецком поэте, чей прах покоится в российской столице на Новодевичьем кладбище? И уж совсем мало кто знает, что правительство Турции объявило Назыма Хикмета, совместно с первым президентом Турецкой Республики Кемалом Ататюрком, “Человеком ХХ века”.