Поэт всегда немного прорицатель

Нельзя упрекать искру за то, что она похожа на другие искры. Ведь суть не в похожести, а в том, сумеет ли она зажечь. Многие пишут стихи и все они внешне похожи друг на друга. Куплеты, рифмы, слова; мысли, хореи, ямбы и прочие премудрости, которые в силах освоить любой слагающий стихи. Только это — стихосложение, игра в кубики-рубики, но отнюдь еще не поэзия. Бесчисленное множество романтиков, влюбленных и разочарованных, осчастливленных и униженных, изливают душу таким способом. Тысячелетия высекаются строфы. Но редкая искра, высеченная из одного сердца, попадает в другое. Еще реже воспламеняет его. Таков удел поэзии. Она всегда в одной и той же теме: добро и зло, благородство и мерзость, память и забытье, любовь и нищета духа. И всегда поэзия, как и вся настоящая литература, немного оппозиционна. Только это не фрондерство политиков, еретиков или банальных щеголей. Это инакомыслие иного рода. Поэт всегда немного пророк, правдоборец, всегда странник, бредущий по дорогам бытия в поисках момента истины. И тем любой поэт полезен людям и заслуживает, по крайней мере, уважения. Все пишущие прикасаются к вечным темам мироздания, да не все бывают услышанными. Александр Мосиенко слышен, и далеко. Недавно из провинциального Пятигорска был услышан в Москве. Вышел в свет довольно объемистый сборник его стихов, который привлекает, интригует и настораживает уже самим названием «Душа болит». Но прежде, чем перейти к боли души поэта, хотелось бы отметить, что голос Ставрополья, исключительно поэтического края, не так уж часто доходит до нашей столицы. Нас знают по Пушкину и Лермонтову, Хлебникову и Косте Хетагурову, Маяковскому и Есенину, которые черпали вдохновение из поэтических щедрот изумительно лиричных просторов Предкавказья. Их творчество и сегодня живет среди нас как образец, а сами они воспринимаются как современники и, можно сказать, как земляки по творчеству. Не случайно Лермонтовские декады стали самым большим литературным событием на Ставрополье. На них нередко звучали голоса Александра Екимцева, Ивана Кашпурова, Андрея Губина, Геннадия Колесникова - лучших мастеров музы края. От них крылатая эстафета перешла к восхитительно высокой поэзии Александра Мосинцева, к гражданственным, мудрым и смелым стихам Александра Мосиенко и к другим-мастерам литературного цеха края одаренным и самоотверженным в стремлении передать людям свой восторг или боль души. Эта эстафета перешла вместе с проблемами, которые тяготили и Екимцева, и Губина, и особенно Геннадия Колесникова. Его песней «Тополя» восхищался весь мир. А Геннадий жил постоянно в долгах и ожидании чуда, что кто-то сверху вспомнит о нем. Не вспомнили даже спонсоры, которые, прикрыв глаза от наслаждения, мурлыкали его тополиную песню и сопровождали ресторанные тосты его звонкими виршами. Да Бог с ними. Жаль только, что именно они стали гарантами нашей национальной культуры. Андрей Губин - глыба в российской литературе. Его роман «Молоко волчицы», в котором прозаическое повествование перемежается с поэтическими страницами высокой литературной пробы, при жизни выдержал девять изданий. Сегодня в Кисловодске есть и памятник, и улица Губина. Однако при жизни сварливые соседи вытеснили его, при попустительстве городских властей, с дачного участка. А крохотный садовый домик, где он написал 12 романов, заселили козами. Насколько мне известно, в свое время Ставропольское отделение Союза писателей даже не попыталось защитить его. Что это? Нет пророков в своем отечестве? Или слишком много «пророков», чтобы подумать о своем литературном собрате. Но, скорее всего, такая защита была не по силам краевой писательской организации. Она и сама зачастую испытывала в те времена, да и теперь, немало проблем. Трудно даже сказать, кому адресовать упрек. Но надо полагать, что укор касается и традиционного небрежения к писательскому труду, как в крае, так и в России. Оно стало привычно настолько, что сами, так сказать, патентованные литераторы по три года рассматривают заявления коллег о приеме в творческий Союз. Такое безобразное отношение к своей гильдии, естественно, не прибавляет авторитета Союзу. Что же касается его членов, то вспоминаются слова Михаила Шолохова, вызвавшие шок на одном из съездов Союза писателей: «А кто вам дал паспорт на маститость?» На своем пути к известности Александр Мосиенко встретил много из тех унизительных трудностей, о которых было сказано ранее. Сегодня в библиотечных картотеках насчитывается более десятка книг даровитого поэта и прозаика. Это, разумеется, касается тех книжных фондов, которые заботливо пополняются трудами наших, ставропольских писателей. Таких библиотек, к сожалению, не так уж и много. Но они есть, И это не квасной патриотизм, а подвижничество. Надо шапки снимать при встрече с библиотечными работниками, низко им кланяться за то, что при зарплате в два-три раза меньшей, чем у дворника, при финансировании недостаточном даже для покупки карандашей и бумаги они не покидают сокровища мудрости и проникновения в глубины человеческих отношений. За то, что они пытаются сохранить имена и творчество наших ставропольских провидцев. А сколько мы потеряли имен. Сколько искр не достигло людских сердец, потому что им преградили дорогу. По теории знаменитого математика Н. И. Лобачевского в мире все поддается измерению. Этот вывод вполне можно отнести и к искусству. К примеру, Е. Н. Рогов в своем «Атласе истории культуры России», исследовав невероятное количество биографий людей творческого труда за двухсотлетний период, вывел закон, который можно сформулировать примерно так: «Число особо выдающихся деятелей на миллион жителей должно быть постоянным». Так распорядилась генетика. Выходит, появление каждой яркой личности предопределено мирозданием. Как бережно надо относиться к этому фонду. Тем более что люди искусства не относятся к долгожителям. Российской статистикой за двести лет подмечено, что у поэтов самый короткий век среди людей искусства и науки. Вдохновение импульсивно. Оно требует большого напряжения духовных сил и быстро сжигает творческого человека... Мы с легкостью называем звездами безголосых девиц на московских сценах. Снисходительно киваем головами при восхвалении российских литературных выскочек, но стыдимся сказать высокое слово о своих ставропольских действительно заслуженных и даже выдающихся мастерах слова. Мало того, сплошь и рядом они подвергаются даже уничижению. К имени любого нестоличного барда всех так и тянет прилепить определение «периферийный писатель», «провинциальный поэт». А откуда, позволительно спросить, вышли Достоевские, Гоголи, Есенины, Шолоховы, Твардовские, Распутины и множество других звезд российской словесности? Один весьма авторитетный литературовед объяснил отсутствие имени Андрея Губина в его монографии, посвященной кавказской литературе, тем, что «Молоко волчицы» - это бестселлер регионального масштаба. Как говорится, приехали. Попробуй при подобных оценках даровитому писателю пробиться на общероссийскую книжную полку. Известный закон «спрос рождает предложение» относится и к культуре. Однако он сегодня заблокирован коммерческими издательствами, заполонившими книжный рынок дорогостоящими сувенирными фолиантами да штамповками «детективщиков» и «правдорубов». Одни из них зовут в стихах к палке, вместо осмысления действительности и серьезного противодействия современным порокам. Другие выдают за определяющий признак России ее несчастье - киллеров, мошенников, коррупционеров. Но и те, и другие учат не любить и даже стыдиться своей страны. Под влиянием этой культуры быстро ветшают не только старые, но и новые ценности нации. Ведь страна, которую не любит народ, не способна никого победить и справиться ни с какими трудностями. Нет ничего страшней деятельного невежества. И начинаешь задумываться, где кончается недальновидность властей и общества, а где начинается более чем равнодушное отношение к государственным интересам России, ее культуре. И в первую очередь к литературе. Ибо, каким бы пиаром ни обволакивали театр, телевидение, кино, но именно поэзия и проза питают сценарии пьес, фильмов, телевещание своими приемами и образной русской речью... Литература - мать многих интеллектуальных и духовных начал общества. Перестанут скрипеть писательские перья - кризис жанра постигнет всех. Почти два века назад в стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом» А. С. Пушкин так характеризовал условия труда литератора: ...Внемлите истине полезной: Без денег и свободы нет... Что можно прибавить сегодня к этим горьким словам? Разве что новые примеры порой сложной, порой даже тяжкой участи писателей. Опыт зарубежной и отечественной поэзии говорит о том, что ее творцы обладали острым зрением. Им дано ясно видеть даль прошлого, плоть настоящего и призрачное будущее. в рудниках, Законы и совесть рассыпятся в прах. Александр Мосиенко не избежал многих проблем, о которых шла речь. Но, полагаю, без такого вступления трудно понять, на какое подвижничество идет он во имя того, чтобы достучаться к людям. Чтобы не остыла в них та теплота патриотизма, то чувство высокой порядочности, которые питали русского человека от Ивана Сусанина и до Гагарина, полетевшего в космос, зная почти наверняка, что он может и не вернуться. Не трудно представить, как заслуженный работник культуры России, член Союза писателей, лауреат премии имени Андрея Губина после изматывающей работы в университетской газете, которую он редактирует, и занятий в школе, где он преподает, идет по вечернему городу, озабоченный тем, где же найти спонсора для издания своих книг. Он вложил в них душу. Он верит, что они нужны людям. Он стремится передать читателю свою тревогу оттого, что так медленно меняется к лучшему положение дел в стране и так быстро стираются в людях, казалось бы, уже навсегда закрепившиеся лучшие российские черты: добропорядочность, коллективизм, сострадание, гордость за свою страну. Только спонсоры, жертвующие баснословные средства, пожалуй, самой богатой в стране футбольной ассоциации; чаще всего глухи к создателям тех песен, которые они поют. Александру Алексеевичу еще везет. Помогают безупречная репутация и безусловная даровитость. Другим его собратьям по перу трудней намного. Но, к сожалению, и у Мосиенко тиражи книг не так велики, как они того стоят. Сборник «Душа болит» - новая ступень для самого автора. Его поэзию заметили в Москве любители настоящего, проникновенного слова и издали за свой счет. Вот он лежит передо мной, объемистый редкорожденный сборник. В нем не менее трехсот больших и малых стихотворений. Малых по строфам. Зато каждая строка берет за душу или стреляет. И действительно, больно становится, когда, переходя от одного стихотворения к другому, понимаешь, почему народ с таким высоким чувством самосознания и внутреннего достоинства, как россияне, сегодня пассивен, ожесточен и чувствует себя побежденным. Идут дебаты. Трезво и спьяна перестройки. О чем шумите?! Рухнула Страна, А вы позорники, - о двойке или тройке... Это характерное звучание для гражданской лиры Мосиенко. Служение идее справедливого порядка поднимают его как правдоборца на ступень выше литераторов тоже высокого поэтического уровня, но лишенных чувства гражданственности. Среди произведений Мосиенко нет просто красивых мелодий, хотя диапазон его творчества очень широк. В цикле «Мамина калитка» он глубоко лирично пишет о любви к маме, родному дому: не раз я прощался, Оставив за ней одинокую мать. я ни мотался, Магнитом тянуло ее повидать. Бывало, на пару денечков приеду , паруса. Она улыбнется: «Пора пообедать...» слеза. Мы сядем за стол. Я ее успокою, позову, «Спасибо, сыночек, я рада, не скрою. Но лучше я дома еще поживу...» Теперь ее нет. И не будет — я знаю. Ее не вернешь, не заменишь другой, Но я никогда не забуду, родная, рукой. приезжать... И некому больше встречать, провожать. И эта любовь широко открывает калитку отчего двора, уходит на просторы родного края: ...Золка. Золушка. Зольские ли