ДВА ПОЭТА

Уважаемые читатели! Я хочу рассказать здесь о двух поэтах, которые прошли со мной небольшой отрезок жизненного пути, быть, мир пока совсем не знает о них, а, возможно, и никогда не узнает. Надеюсь, что эта маленькая заметка хоть как-то обозначит факт, что на свете живут два поэта… Я познакомилась с Сашей в 1979 году. Он недавно вернулся из заключения, уже успел жениться и развестись (прожив в браке около года), у него родилась дочка. Срок (6 лет) он получил как диссидент. Это было громкое дело в Саратове в конце 60-х гг. прошлого века. Храню несколько газетных статей, в которых рассказывается об этом деле. Вот, например, статья в «Комсомольской правде» (13 октября 1989 г .) “ Рассказ о судьбе молодых людей, которые ). Цитирую: “Ровно двадцать лет назад, поздним летом и осенью 1969 года, в старом поволжском городе, к имени которого в своё время поэт навечно прилепил противное словечко “глушь”, – словом, в Саратове была произведена серия хорошо подготовленных арестов. Не все теперь помнят это событие – потому что далеко не все знали. Но что не помнят отдельные люди, то всё-таки помнит молва. Вот и здесь, в областном центре, молва жива. С течением времени она, правда, отсеяла как имена, так и несущественные (для молвы же) подробности и теперь в кристаллизованном виде преподносит ту беду так: “Студенты собирались и изучали Ленина и были за это как посажены”. Звучит более чем нелепо. Но ведь что-то за этим было? Было. А если , то и должно быть обнародовано как часть отечественной истории. Заранее прошу прощения у читателей за то, что буду опираться в своём рассказе в основном лишь на личные впечатления от бесед с отсидевшими, посколь “дело”, хранящееся в архиве госбезопасности, не было мне показано по соображениям даже после официального запроса редакции. Из всех документов я располагаю лишь копией приговора – да ведь и там многое сказано. Этой пачки машинописных листов с лихвой хватило бывшим студентам, бывшим пяти комсомольцам Олегу Сенину, Виктору , Александру Романову, Дмитрию Куликову, Михаилу и бывшему коммунисту Валентину Кирикову для того, чтобы получить “срок ) до семи лет лишения и двух ссылки (Сенину). Копию приговора хранит, кажется, каждый из группы . наконец завершена. 16 января 1970 года судебная коллегия по уголовным делам вынесла приговор. В 70-м году – по 70-й статье…” из всех, кто подавал на реабилитацию. Он получил отказ. Из всей группы я с ним познакомилась с первым. Умный, тонкий, много знающий, недоверчивый, он производит впечатление личности несчастливой. Ему 42. Работает кочегаром в каком-то растительном кооперативе, всё свободное время читает: тексты вроде новые, а мысли, а факты давно ему знакомы”. “Читатель ждёт выводов? Выводы печальны. Если не считать Сенина, который хоть и непривычным для нашего общества способом всё же обществу служит, то все остальные замолчали – политически. Вот этого и требовалось добиться. Их огромный интеллектуальный запас остался обществом невостребованным. Знания для знания. Суждения для демонстрации умения рассуждать. Интеллект для очень узкого круга друзей всё. Очень компетентные товарищи говорили мне: а почему эти люди не подают на реабилитацию? На пересмотр дела? Что тут подобает ответить? Наверное, большая страна, наконец до тех крупных решений, которые двадцать с лишним лет назад горячо обсуждали между собой несколько саратовских юношей, и готовая, видимо, простить мелкие ошибки этим преждевременным борцам за перестройку, должна сама побеспокоиться о лечении их переломанных судеб. Наверное, так”. (Т. Корсакова) .) сообщала: “В журнале «Волга» подготовлена к публикации в 5-м и 6-м номерах повесть нашего земляка Александра Романова “ ”. Эта книга – первое и наиболее подробное повествование об истории современного политического ГУЛАГа середины 70-х годов. Также это ещё воспоминания об истории создания “Группы революционного коммунизма” несколькими саратовскими студентами, которые в январе 1970 года были осуждены Саратовским облсудом к различным срокам наказания”. Газета «Земское обозрение» в ноябре 1996 года опубликовала несколько фрагментов из повести А. Романова “ ”. Вот цитата из номера «Земского обозрения» от 15 ноября 1996 года: “Свою книгу Александр Романов называет плодами срединного опыта. Так сложилось, что к моменту ареста ему исполнилось двадцать лет, и те же двадцать лет отделяют 1995 год – время создания мемуаров – от того дня, когда он вышел за ворота 19-й в Мордовии. Годы заключения стали как бы срединным, центральным событием жизни автора. Но дело не только в математическом равенстве временн . Как ни парадоксально, Александр Романов уверен, что именно пребывание в лагере стало поворотным периодом в его судьбе, определило его внутренний рост, необычайно расширило кругозор. Вынужденная изоляция от общества открыла для него неизвестный ранее слой духовной жизни этого общества – он узнал о развитии самиздата, встретился множеством замечательных людей, представлявших разные направления инакомыслия. Всё это вряд ли стало бы возможно на воле. Парадокс специальных политических лагерей хрущёвского, а затем и брежневского времени заключался в том, что тогдашнее руководство страны стремилось оградить от разлагающего влияния диссидентства не только законопослушных граждан, но и , то есть осуждённых по “бытовым” или уголовным статьям. Благодаря этому в образовался собственный микроклимат, уникальная в своём роде среда, ведь люди туда попадали неслучайные. В эту среду попал и вчерашний студент истфака Александр Романов”. В январе 1970 года, когда “политическое дело” получило логическое завершение в виде приговора его участникам, я училась в том же самом университете, в котором учился и Саша Романов (только он на историческом факультете, а я – на механико-математическом), на третьем курсе. Хорошо помню, что из общественных дисциплин нам в то время читали исторический материализм, и на одной из лекций об этом “деле” было кратко сказано. Итак, вернусь к началу своего рассказа. Мы познакомились с Сашей летом 1979 года. Он поразил меня какой-то глубоко внутрь спрятанной печалью, грустью. Хотя он часто улыбался, его глаза при этом оставались очень грустными. Но, конечно, больше всего покорило меня знание огромного количества стихотворений самых разных поэтов. Ах, да – самое главное! – его душа. Ведь поэт поэта, как и рыбак рыбака, видит издалека! Я могла слушать Сашу часами, мне с ним было очень интересно. От него я впервые услышала об «Архипелаге» Солженицына (см. ). В июле 1980 года мы поженились. К сожалению, наша семейная жизнь не сложилась: в этом же году мы расстались. Говорят, что противоположности притягиваются. А мы с Сашей были очень похожи, мы не быть, именно поэтому совместная жизнь у нас не получилась. Когда мы развелись, Саша сказал мне: “Давай останемся друзьями”. Но я отказалась, мне тогда было очень больно быть брошенной (ведь на развод подал Саша)… Хочешь, я смирю свою гордыню, Успокою кровь свою и нрав? Хочешь, буду для тебя отныне Как земля для самых буйных трав? Буду я поить тебя водою, Буду песни петь тебе в тиши, Буду спорить я с твоей бедою, Только ты мне это разреши! Разреши мне стать твоей судьбою, Ну, а если я того не стою, Молчаливо ты оставь меня. . Далее следуют стихотворения Саши, которые я записала, когда мы жили вместе. Очень жалею, что так мало записано… Надеюсь, что Саша не будет на меня в претензии за публикацию его стихов. В качестве эпиграфа к стихотворениям возьму вот это двустишие Саши: В стенах угрюмого Централа. Не помню, является ли это двустишие частью какого-то стихотворения. Централ – центральная тюрьма, кажется, в г. Владимире. Спасите русскую культуру! Кто проявлял свою натуру, Того давно на свете нет. Того в бараний рог согнули, Кто пел на русском языке. ставят след на смельчаке... А быть в России шовинистом? О, это тяжесть тысяч гирь: Сошлют на каторгу в Сибирь. И русских школ не открывали. На русском не было газет! И по-французски Болтать весь русский высший свет. Чужой язык держался силой, Хотя и с горем пополам, родали немцам и жидам. Когда-то был язык имперский, И хоть иным он очень мил, Советской речью заменил. Нет, нам теперь не до элегий: У всех нацменов гимны есть, В других республиках не счесть. Одну Россию обделили, Загнали в угол – не вздохнуть. Скорей единой, неделимой Вы укажите верный путь. Язык, письмо, литературу Освободите от оков. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . т наших русских чудаков. Весна, 1973 г . Лесная лилия цвела. а тёплый ветер пел ей песни, Он прилетал к долине тесной. Всему придёт конец простой, Лесная лилия увянет, стречать другая солнце станет. . ст. Мрак рассеялся, сражённый Пирамиды, фараоны, Храм, рабы . 1973 г. г. Владимир Ах, не стоит нам спорить с судьбой! Если станет мне вдруг одиноко, Разноцветный, певучий Ваш стих, От него даже ветер бы стих. Возникает знакомый мотив, про себя повторив, Тянет вновь пережить всё сначала. палит незажившую рану. Может быть, я не скоро вернусь, А, быть может, внезапно нагряну. Но забыть я о Вас не смогу, От стихов Ваших ночи светлее, Всё в них кажется страшным врагу, А друзьям от них ласкою веет. 1973 г. Антиподы мои, антиподы! Вы наверное спите сейчас, мывают тихонечко вас. И, чуткими снами, Ваш печальный двойник-антипод. Кто вы? Люди иль звери морские? В чём находите смысл бытия? Вы встречаете так же, как я? Кто бы ни были вы, антиподы, Я уверен: вы – дети свободы. 1973 г. Прозвучал где-то рядом сейчас. столь буйный, весёлый наш класс. Стан твой гибкий и строен и тонок. е смотри на меня как галчонок, Посмотрела бы с лаской хоть раз. И реальностью всё-таки быть. . Пятнадцатое марта. В дни весны природа, Стоит ещё морозная погода, А лица уже празднично ясны. Лежит ребёнок. Свечи зажжены. “Ликуй семья! Родилась дочь народа!” Ей радость, свет и счастье . Каким бы трудным ни был её путь, С каким бы горем в жизни ни встречалась, Неистребимо доброе начало, Разумность дел и святость идеала. . и губительной магией Гессе, гения Гейне, овторяют смиренно и строго, Радость радуги нам повторяет, Что в начале всего было Слово . Когда хандра подступит к горлу, Ты не спеши её прогнать, И не дозваться, не догнать. Влетит, как бабочка на свет, Когда она тебе, как мошка, Так надоест, что м о чи нет, То ты лови себе лягушек, Гуляй лопушистым двором, Стреляй по воробьям из пушек, Руби чернила топором. не строй унылых, Когда смеяться нету сил, И называй подругу милой, Когда и сам себе не мил. 8.07. 1977 г . – 31.08. 1980 г Плывёт солнышко по небу, Я один в тени сижу. , Я от холода дрожу. Подожди немножко, солнце, Мою маму повидай, привет ей передай. Уже солнышко далёко, Не догнать его лучей. Мне без матушки моей. Ещё кое-что о Саше вы можете найти на страницах и . "Как метеор, игрой судьбы случайной, Он пролетел грозою между нас". Весь он всклоченный и взъерошенный, Глаза сияют нездешним светом. Как из космоса гость непрошеный, Он пришёл к нам однажды летом. Мы – ухоженные и приличные, – Возомнив, что всё понимаем, Гостя странного, непривычного В своё общество не принимаем. Ах, бедняги! И не понять нам... Мы отдали другим мирам. Да простит нас Господь за это! . Это моё стихотворение посвящено Жене Шевченко. Он пришёл в наш коллектив действительно “как из космоса гость непрошеный”. Мы все тогда были сравнительно молоды (около 30), он тоже был молод. Я сразу обратила внимание на необычный блеск его глаз: они сияли “нездешним светом”. Никогда не спрашивала, откуда он, где его семья, родители. Знаю, что жил он один. Мы часто устраивали на работе (конечно, н